Хромая судьба - Страница 112

112

Светало, побледнела луна, страшный квадрат расплылся, тучи таяли, наступало утро. Виктор подождал минут пятнадцать, никого больше не дождался и вышел за ворота. На асфальте валялись грязные тряпки, чей-то раздавленный чемодан – хороший чемодан, по всему видно – начальство обронило, колесо от телеги, а немного поодаль, на обочине, – сама телега со старым продранным диваном и фикусом. На середине шоссе, прямо напротив ворот – одинокая галоша. Вокруг было пусто. Виктор посмотрел в сторону автостанции. Там тоже больше не было ни одной машины, ни одного человека. В садах засвистели птицы, поднималось солнце, которого Виктор не видел уже полмесяца, а город – несколько лет. Но теперь на него здесь некому было смотреть. Снова раздалось жужжание мотора, и из-за поворота вынырнул автобус. Виктор сошел на обочину. Это были «Братья по разуму» – они проплыли мимо, одинаково повернув к нему равнодушные бессмысленные лица. Вот и все, подумал Виктор. Выпить бы. Где же Диана?

Он медленно пошел обратно в город.

Солнце было справа, оно то пряталось за крышами особняков, то выглядывало в промежутки, то брызгало теплым светом сквозь ветви полусгнивших деревьев. Тучи исчезли, и небо было удивительно чистое. От земли поднимался легкий туман. Было совершенно тихо, и Виктор обратил внимание на странные, едва слышные звуки, доносившиеся словно бы из-под земли – слабое какое-то потрескивание, шорохи, шелест. Но потом он привык и забыл о них. Удивительное чувство покоя и безопасности охватило его. Он шел, как пьяный, и почти все время смотрел в небо. На проспекте Президента возле него остановился джип.

– Садитесь, – сказал Голем.

Голем был серый от усталости и какой-то подавленный, а рядом с ним сидела Диана, тоже усталая, но все равно красивая, самая красивая из всех усталых женщин.

– Солнце, – сказал Виктор, улыбаясь ей. – Поглядите, какое солнце.

– Он не поедет, – сказала Диана. – Я вас предупреждала, Голем.

– Почему не поеду? – удивился Виктор. – Поеду. Только зачем торопиться?

Он не удержался и снова посмотрел на небо. Потом посмотрел назад, на пустую улицу, посмотрел вперед на пустую улицу. Все было залито солнцем. Где-то в поле тащились беженцы, громыхала отступающая армия, драпало начальство, там были пробки, там висела ругань, орались бессмысленные команды и угрозы, а с севера на город надвигались победители, и здесь была пустая полоса покоя и безопасности, несколько километров пустоты, и в пустоте машина и три человека.

– Ну что, Голем, грядет новый мир?

– Да, – сказал Голем. Он вглядывался в Виктора из-под опухших век.

– А где же ваши мокрецы? Идут пешком?

– Мокрецов нет, – сказал Голем.

– Как так – нет? – спросил Виктор. Он поглядел на Диану. Диана молча отвернулась.

– Мокрецов нет, – повторил Голем. Голос у него был сдавленный, и Виктору вдруг почудилось, что он вот-вот заплачет. – Можете считать, что их не было. И не будет.

– Прекрасно, – сказал Виктор. – Пойдемте прогуляемся.

– Вы поедете или нет? – вяло спросил Голем.

– Я бы поехал, – сказал Виктор улыбаясь, – но мне надо зайти в гостиницу, забрать рукописи… и вообще посмотреть… Вы знаете, Голем, мне здесь нравится.

– Я тоже остаюсь, – сказала вдруг Диана и вылезла из машины. – Что мне там делать?

– А что вам здесь делать? – спросил Голем.

– Не знаю, – сказала Диана. – У меня же теперь никого нет, кроме этого человека.

– Ну, хорошо, – сказал Голем. – Он не понимает. Но вы же понимаете…

– Но должен же он посмотреть, – возразила Диана. – Не может же он уехать, не посмотрев…

– Вот именно, – подхватил Виктор. – На кой черт я нужен, если я не посмотрю? Это же моя специальность – смотреть.

– Слушайте, дети, – сказал Голем. – Вы соображаете, на что идете? Виктор, вам же говорили: оставайтесь на своей стороне, если хотите, чтобы от вас была польза. На своей!

– Я всю жизнь на своей стороне, – сказал Виктор.

– Здесь это будет невозможно.

– Посмотрим, – сказал Виктор.

– Господи, – сказал Голем, – как будто мне не хочется остаться! Но нужно же немножко думать головой! Нужно же разбираться, черт побери, что хочется и что должно… – Он словно убеждал самого себя. – Эх, вы… Ну и оставайтесь. Желаю вам приятно провести время. – Он включил скорость. – Где тетрадь, Диана?.. А, вот она. Так я беру ее себе. Вам она не понадобится.

– Да, – сказала Диана. – Он так и хотел.

– Голем, – сказал Виктор, – а вы-то почему бежите? Вы же хотели этот мир.

– Я не бегу, – строго сказал Голем. – Я еду. Оттуда, где я больше не нужен, туда, где я еще нужен. Не в пример вам. Прощайте.

И он уехал. Диана и Виктор взялись за руки и пошли вверх по проспекту Президента в пустой город, навстречу наступающим победителям. Они не разговаривали, они полной грудью вдыхали непривычно чистый свежий воздух, жмурились на солнце, улыбались друг другу и ничего не боялись. Город смотрел на них пустыми окнами, он был удивителен, этот город, – покрытый плесенью, скользкий, трухлявый, весь в каких-то злокачественных пятнах, словно изъеденный экземой, словно он много лет гнил на дне моря, и вот, наконец, его вытащили на поверхность на посмешище солнцу, и солнце, насмеявшись вдоволь, принялось его разрушать.

Таяли и испарялись крыши, жесть и черепица дымились ржавым паром и исчезали на глазах. В стенах росли проталины, расползались, открывая обшарпанные обои, облупленные кровати, колченогую мебель и выцветшие фотографии. Мягко подламываясь, стаивали уличные фонари, растворялись в воздухе киоски и рекламные тумбы – все вокруг потрескивало, тихонько шипело, шелестело, делалось пористым, прозрачным, превращалось в сугробы грязи и пропадало. Вдали башня ратуши изменила очертания, сделалась зыбкой и слилась с синевой неба. Некоторое время в небе, отдельно от всего, висели старинные башенные часы, потом исчезли и они…

112